Metal Maniacs: Почему вы продолжаете оставаться инкогнито?

Stalaggh: Потому что важно только то, что мы хотим сказать, и наша идеология, а не то, кто мы или как выглядим.

ММ: Как мы можем поверить, что ваши истории правдивы, если вы остаетесь инкогнито?

S: Не можете, и нас это не заботит. Мы не обязаны что-то доказывать, просто послушайте наши «Projekt»’ы. Многие люди считают наши записи доказательством нашего правдоподобия. Все те дураки, которые заявляли, что мы просто «продажная группа» или «играем на публику», поменяли свое мнение после того, как своими ушами услышали Stalaggh. Этого должно быть достаточно.

ММ: Каковы ваши политические взгляды, если название вашей группы ссылается на нацистские и советские рабочие лагеря?

S: Мы не придерживаемся определенных идеологий, если они, конечно, не приносят смерть и террор, как тоталитарные режимы, которые вы упомянули.

ММ: Чем вы оправдаете название группы в честь столь ужасных явлений?

S: Нам не требуется ничего оправдывать.

ММ: Почему вы присоединили к имени GH (global holocaust)?

S: Потому что это часть нашего концепта и идеологии.

ММ: Вас волнует то, что вы, вероятно, помогаете этом пациентам через примитивную крикотерапию?

S: Поверьте, им это не помогает! Мы об этом врали в клиниках. В будущем мы больше не сможем работать с этими людьми, так как клиники не позволят пациентам снова работать с нами после тех проблем, которые случились после их возвращения. Нам повезло, что они не подали на нас в суд. Но трилогия уже завершена, так что какая разница.

ММ: Чему вы научились за те семь лет, что существует группа?

S: Некоторым вещам. Во-первых, мы не достигнем своих целей – настолько, насколько возможно – ограничивая себя только андеграундным музыкальным движением. Мы должны продвигать свои «мизантропическо-нигилистические» аудио-террор и взгляды в массы, получить гласность и использовать еще более провокационные и прямые формы пропаганды.

Во-вторых, мы поняли, что всему нужно время. Наше анти-искусство должно созреть, чтобы оно могло достичь подсознания людей и музыкальной индустрии. Теперь, когда мы завершили нашу трилогию «projekt» спустя семь лет, мы начинаем быть оцененными и ненавидимыми больше и больше. Нам всё еще присылают фотографии людей, которые порезали себя, слушая Stalaggh, письма от людей, которые впали в глубокую депрессию, и т.д. Есть также и фанатики, которые собирают все наши релизы и платят сотни долларов за редкие записи Stalaggh на eBay. Один человек нам сказал, что он покончит с собой, слушая Stalaggh, попросит кого-нибудь это снять на камеру и прислать нам, чтобы мы включили это в свой DVD. Но мы от него больше ничего не слышали… к сожалению. Так что мы движемся в правильном направлении.

ММ: Коль вы уже говорили о своей мизантропии в разных интервью, как вы впервые собрались вместе и сформировали группу?

S: Не надо думать о Stalaggh как о группе друзей или что-нибудь подобное. У нас есть стабильное ядро людей, которые разделяют с нами идеологию и цели. Эти люди составляют основу Stalaggh, но на каждом «Project»’е был свой состав. Для каждого «Projekt»’а на вокал мы выбирали разных душевнобольных.

ММ: Как создавался «Projekt Misanthropia»?

S: «Projekt Misanthropia» записывался в три части. В этот раз мы использовали вокал семи душевнобольных – больше, чем когда-либо. Первая часть – это фундамент, и она была записана в здании заброшенной фабрики. Это здание не использовалось более 30 лет и скоро уже будет снесено. Нам – всем членам Stalaggh, включая душевнобольных, - было позволено разрушать всё, что было внутри здания. Это место было просто идеальным. В здании были старые разлагающиеся машины, наслоения пыли и обломков и повсюду трупы птиц и крыс. Внутри почти не было света, и воздух был грязным и отравленным. Мы спрятали несколько микрофонов по всему зданию и начали запись. Вызывая в себе чувства ненависти и страха, мы превратились в каких-то берсерков и крушили всё, что попадалось под руку. Эта сессия заняла примерно три часа.

Следующей записью была запись вокалов в молельне старого монастыря, которой никто не пользовался. Акустика и атмосфера были идеальными для записи завываний и криков умалишенных. Доступ к этой молельне было очень трудно получить, но мы сказали владельцу, что делали это как часть крикотерапии для душевнобольных, и в конце концов он дал нам разрешение. В течение нескольких часов семь душевнобольных выкрикивали всё свое сумасшествие, боль и страх, в то время как звуки, записанные на фабрике, играли фоном. Третьей частью было добавление элементов black metal и некоторых эффектов, но мы не писали рифов заранее, все они были сымпровизированы во время прослушивания предыдущих записей.

ММ: Как вы нашли покинутый склад и монастырь?

S: Связи. Мы выбрали покинутую фабрику потому, что она выглядела как оплот смерти и пустоты. Также и с монастырем: он идеально отражал эру потерянной веры и идеалов.

ММ: Чем страдают те душевнобольные?

S: Пациенты, которых мы использовали в своих «projekt»’ах, страдают от нескольких психических расстройств, таких как шизофрения, психоз, пограничное расстройство личности, раздвоение личности и т.д.

ММ: Как вам кажется, чем «Misanthropia» отличается от остальных ваших «projekt»’ов?

S: У каждого «projekt»’а своя тема и атмосфера. Первый из них называется «Projekt Nihil» и представляет нигилизм. Он показывает слушателям, что их существование – бессмысленно. Второй «projekt» называется «Projekt Terrror», его главная цель – терроризировать слушателя, и он намного более агрессивен и тревожащий, чем наша первая работа. «Projekt Misanthropia» представляет эмоциональную и физическую ненависть к жизни и человечеству. Звуки должны отражать и направлять мизантропию на слушателя, пробуждать и усиливать эти эмоции.

ММ: Какую самую сильную реакцию на вашу музыку вы видели?

S: К сожалению, не видели, но слышали о самоубийстве сумасшедшей поклонницы Stalaggh в Швеции.

ММ: Где вы взяли человеческий череп, который использовали на «Nihilistik Terrror»?

S: Мы использовали этот череп на неназванном пятиминутном треке с «Nihilistik Terrror». Мы его разбили молотком, сложили части костей в большую металлическую чашу, а затем толкли их микрофоном. Это то, что вы слышите в начале трека. Звук настоящей смерти должен был быть частью этой записи. И неважно, откуда мы взяли этот череп.

ММ: Почему вы участвовали в компиляции anti-Geldof/Live Aid?

S: Это не привело к успеху. Мы очень жалеем, что приняли в этом участие. Мы написали заявление, которое, к сожалению, не стало частью буклета. Наши причины были отличны от причин остальных, по большей части нео-нацистских и языческих команд, поэтому для нас было очень важно, чтобы наше заявление опубликовали. Через этот диск мы должны были привлечь внимание масс, тем самым привлекая всё больше и больше внимания к Stalaggh. К сожалению, этого не произошло… Мы договорились с самого начала не принимать участия в сплитах, компиляциях и т.п., так как мы хотели, чтобы Stalaggh был уникальным образованием, но для этой компиляции мы сделали исключение. Хотя, это не так уж и важно, но, оглядываясь назад, нам не стоило этого делать.

ММ: Что вы собираетесь сделать иначе в Gulaggh?

S: Мы также создадим трилогию, но она будет иной формой “аудиотеррора», чем Stalaggh. Мы всё еще работаем над концепцией, но ожидайте чего-то, что вы прежде не слышали.

ММ: Что больше всего люди не понимают о вашей группе?

S: То, что они принимают нас за обычную группу и просят играть концерты.

ММ: Вы бы хотели что-нибудь добавить?

S: Покупайте наши релизы и поддерживайте нас, но имейте в виду: вы поддерживаете не группу, вы поддерживаете не музыкальный стиль, вы поддерживаете идеологию человеческих страданий, ненависти и глобального холокоста, и мы призываем всех принять в этом участие.
www.autopsykitchen.com